УДК 394 И.Г. Черлояков

СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ НАРОДОВ СЕВЕРНОГО АЛТАЯ

I.G. Cherlojakov

SOCIO-ECONOMIC DEVELOPMENT OF THE PEOPLES OF THE NORTHERN ALTAI

Аннотация: Статья посвящена актуальной на сегодняшний день проблемам: активизации краеведческой деятельности через широкое привлечение педагогов к исследовательской деятельности, а также сохранение и развитие истории народов Северного Алтая. Однако в среде исследователей нет единого понимания, что оказало большее влияние на социально-экономическое развитие северных алтайцев в условиях становления индустриального общества. В данной статье, во-первых, описаны особенности хозяйственной деятельности аборигенов; во-вторых, выделены различные формы развития товарно-денежных отношений. Автор приходит к выводу, что переселенческая политика ускорила процесс капитализации социально-экономического развития народов Северного Алтая.

Abstract: The article is devoted to the actual for today problems: activization of local history activity through wide attraction of teachers to research activity, and also preservation and development of the history of the peoples of the North Altai. However, there is no common understanding among researchers that it had a greater impact on the social and economic development of the northern Altaians in the conditions of the formation of an industrial society. In this article, first, describes the features of economic activities of Aboriginal people; secondly, various forms of the development of commodity-money relations have been singled out. The author comes to the conclusion that the resettlement policy accelerated the process of capitalizing the socio-economic development of the peoples of the North Altai.

Ключевые слова: Северный Алтай, занятия, климат, волости, переселенцы

Keywords: Northern Altai, occupations, climate, volosts, immigrants

В начале XX века хозяйственные занятия населения Северного Алтая во многом определялись природно-климатическими условиями этого района. Черневая тайга являлась одним из основных источников, как пропитания, так и доходов, живущих в ней людей. Документы дореволюционного периода, составленные в волостных правлениях, полицейских органах, а также свидетельства исследователей и миссионеров однозначно указывали, что в начале XX века основными занятиями коренного населения края – северных алтайцев - были охота, собирательство, главную роль в котором играл ореховый промысел. Земледелие у «северян» было развито слабо. Для выращивания большого количества скота также не было условий: отсутствие пастбищ, глубокие снега не давали возможности для его подножного содержания, а заготовка сена осложнялась лесистой местностью. Овец также нельзя было содержать в большом количестве опять-таки, отсутствовали выпаса, не способствовал развитию овцеводства и сырой климат, вызывавший различные заболевания у овец и коз.

В январе 1901 г. помощник пристава Алтайского отделения, сообщал в Бийское уездное полицейское управление о положении населения Кергежской, Кузенской, Комляжской и Южской волостей, следующее: «В моем участке у инородцев в этом году (1900 г.) полный неурожай кедровых орехов и отсутствие белки, т.е. отсутствие двух промыслов, являющихся главными источниками их существования. Урожай трав и хлебов, кто из инородцев сеял хлеб, был удовлетворительный. Вследствие упомянутого, положение инородцев довольно тяжелое и к весне 1901 г. можно ожидать голода». [2]

Если говорить об особенностях хозяйственных занятий тубаларов, челканцев и кумандинцев, то следует признать, что последние несколько больше культивировали земледелие, хотя и они получали основные доходы от охоты и орешного промысла. В документах поземельно-устроительной комиссии 1907 г., население Верхне-Кумандинской волости характеризовалась как стоящее на переходном этапе от полукочевого быта к оседлому. «Показателями оседлости, - подчеркивалось в документе, - являются их аилы и сосредоточенные около каждого из них земельные угодья: поскотины и сенокосы». Признаками сохранившегося полукочевого быта является слабая связь жителей отдельных аилов с землей данного аила и свободное передвижение их по аилам своей волости; затем ежегодный уход населения аилов целыми семьями на очень продолжительное время в отдаленные местности Горного Алтая для добычи ореха и охоты. Промыслы эти имеют в хозяйстве инородцев Верхне-Кумандинской волости главное значение, подчиняя себе скотоводство… земледелие у верхне-кумандинских инородцев не существует». [6]

Конечно, составитель данного документа (старший производитель работ П.Юхнев – И.Ч.), понимая земледелие в классическом его виде, сообщил об его отсутствии, хотя земледелие, безусловно, существовало. В этом же, 1907 г. Н. Богатырев, делая доклад «Об ореховом и зверовом промыслах кумандинских инородцев Бийского уезда», привел на заседании Алтайского подотдела Западносибирского отдела Императорского Русского Географического общества другие сведения. Он указывал, что в аилах Верхне-Кумандинской волости количество запашек составляло от 0,17 до 7,28 десятин. Местные инородцы, свидетельствовал Богатырев, сеяли преимущественно пшеницу, рожь, овес, ячмень, но, наряду с ними, у них появились и новые злаковые культуры, например гречиха. Молоть хлеб они ездили на мельницу. Например, в 1903 г. такую мельницу имел инородец Петр Бусов, житель села Пильно. [12, с. 40.] В Тондошке их имелось две. [8] Аналогичные данные содержатся и в путевых заметках А.В. Анохина за 1913 г. [12, с. 34] По переписи 1917 г. в хозяйстве Санпара, проживавшего в поселке Пешпер имелось три бороны, плуг, жнейка-сноповязалка, конная молотилка, косилка, веялка и т.д. В ту весну им было засеяно 11,1 десятины. [12, с. 37] Но, несмотря на такого рода факты, Н. Богатырев все, же подчеркивал, что именно ореховый и звероловный промыслы играли в жизни кумандинцев первенствующую роль. С 14 августа, писал он, они уходили «по орех» и возвращались из тайги только к середине сентября, заготавливая за это время от 20 до 30 пудов ореха на хозяйство, а в октябре-январе занимались добычей зверя. «Скотом кормится и одевается кочевник, - писал Н. Богатырев, - а орехом – уплачивает ясак, выполняет все обязательные расходы и повинности, приобретает все необходимое для жизни, бедняк покупает – даже предметы питания». [1, с.5-19.] Так, по данным за 1911 г., из 887 верхних кумандинцев 568 человек было занято на промыслах. [12, с. 41]

Заготовленный населением орех сдавался перекупщикам, у которых были десятки складов в районе рек Кара-Кокша, Сары-Кокша, Кузя, Пыжа, Уймень. Пушнина также продавалась перекупщикам. Наиболее известными среди них были П.Д. Тренихин и С.С. Петров из Кебезеня, обороты которых доходили до 10 тыс. рублей в год. [7, с.35-36, 111.]

Баи-торговцы Северного Алтая были напрямую связаны с бийскими купцами. Главное их состояние заключалось в финансах и в усадебных постройках русского типа (большие амбары-склады для товаров, магазины и лавки).

Среди челканцев, где баев, вообще говоря, было мало, выделялся по богатству торговец А.П. Кандараков, живший в долине р. Лебеди. Он вел свои торговые дела при помощи купцов из г. Бийска. Кандараков был монополистом по скупке пушнины, ореха, меда и воска по долине р. Лебедь. У него была обширная усадьба с тремя амбарами и большая пасека. По долине Байгола, в улусе Шокшы, жил торговец челканец Поликарп Пустагачев (Пустогачев – И.Ч.). Он скупал орех и пушнину. В тайге у него, в местах промысла кедрового ореха, было несколько амбаров для его приемки. Работал он от бийских купцов, со скупленной пушниной ездил иногда на Ирбитскую ярмарку. Пустагачев имел большой деревянный дом и пасеку. По р. Сортызасу (правый приток Байгола – И.Ч.) жил бай челканец Михаил Крычанаков (Крачнаков – И.Ч.), имевший в тайге несколько амбаров для скупки ореха. У него была большая пасека и просторный деревянный дом.

У кумандинцев богатыми торговцами являлись Назар и Апьян Ченчикеевы, жившие в Кобые. Много баев-торговцев было среди тубаларов. Но среди них выделялся, зайсан М.В. Тобоков, Чендековы, Чычканаковы, Тулай и др. Во время сбора кедрового ореха они завозили в чернь товары: кирпичный чай, обувь, кожи, табак, мясо, ножи, огнестрельные припасы, разную мелочь и т.п. Приемка ореха от «северян» происходила в черни, на месте промысла, а затем орех свозился к скупщикам и ссыпался в амбары, которые торговцы имели в той же черни.

Наиболее крупным скупщиком ореха в Прителецкой черни, из тубаларов был зайсан Михаил Тобоков. Он, согласно свидетельствам других торговцев, скупал пятую часть всего «урожая черни». Тайга была поделена между ним и его сыновьями. Амбары и сушилки Тобоковых находились по рекам Ирбиту и Ирна (приток Уйменя). На р. Кара-Кокше, в местности Бежельбик, стояли амбары его сына Ивана. Товары, продукты питания (скот и сухари), Тобоков привозил в чернь к своим амбарам, а потом объезжал с сыновьями и приказчиками станы промышленников, контрактуя добычу ореха и пушнины. Иначе говоря, основным методом торговли баев Северного Алтая являлась торговля в кредит (под проценты), продуктами питания, огнестрельными припасами, мануфактурой и т.д. В сезон промысла между скупщиками в черни возникала конкуренция. Чтобы привлечь сдатчиков ореха, русские скупщики (например, Кайгородов или приказчики купца Орлова) круглые сутки варили возле своих амбаров мясо для угощения, поили гостей водкой и раздвали им сухари.

Баи Северного Алтая вели собственное хозяйство с использованием наемных работников, как сезонных так и погодных. Например, челканец Чабай Пустагачев (селение Курмач-Байгол) жил у своего родственника Осипа Курусканова (р. Садра) в работниках в течение года за 10 рублей. [10, с. 319-320.]

Русские переселенцы, появившиеся в черневом районе, влияли на хозяйственные занятия коренных жителей, которые «стали усиленно переходить к земледелию». Однако и в 1914 г., характеризуя положение населения Верх-Бийской волости (наряду с Лебедской и Озеро-Куреевской), волостной старшина писал о том, что местное население имеет источниками средств существования ореховый и звероловный промыслы. В зимнюю пору, кроме этого, занимается доставкой леса на лесопромышленные предприятия, а летом – его сплавом, поэтому приравнивать здешних жителей к скотоводам и земледельцам невозможно, считал волостной старшина. [8] Тем не менее, современные исследователи не приняли документальные свидетельства начала XX в. о преобладании у кумандинцев орехового и звероловного промыслов. А.Н. Садовой высказал мнение о существовании у них комплексного хозяйства при отсутствии доминирующих отраслей. [11, с.78.] Ф.А. Сатлаев полагал, что основным занятием кумандинцев были земледелие и скотоводство. [12, с. 35-36.] С последним мнением мы, конечно же, не можем согласиться.

• вовлечением орехового промысла в рыночные отношения, собирательство у тубаларов постепенно стало утрачивать свою прежнюю роль. [13, с.143.] То же самое можно сказать и о рыболовстве. Его значение в хозяйстве челканцев несколько снизилось. Исследователи отмечали, что реки «черни» каменисты и не отличаются богатством рыбы, но для семьи ее добывали достаточно. [14, с. 82-83.] Изменения не обошли и пчеловодство. Под влиянием миссионеров и русских крестьян в пасечном пчеловодстве начинают распространяться рамочные улья, что заметно повысило производительность труда в данной отрасли.

В начале XX века в интересующем нас районе стали возникать первые кустарные маслозаводы и другие кустарные промышленные заведения. К примеру, в 1906 г. в Кузенской волости имелось 7 маслозаводов и сливкоотделителей, две кузницы, один кожевенный завод и одна мукомольная мельница. На маслозаводах трудилось в то время всего 10 рабочих, на кожевенном заводе – 3 человека, на остальных предприятиях – по одному рабочему. Стоимость продукции, произведенной маслозаводами и сливкоотделителями, составляла в тот год 10200 руб., кожевенного завода – 1150 руб., кузниц – 200 руб. и мельницы – 130 руб. [4] Известно, что один из первых маслозаводов появился в с. Тондошка. Дата его основания стал 1901 г. Маслозавод принадлежал бийскому мещанину Г.Г. Русинову. Мастером на заводе был А.З. Каширин. За год на нем было произведено 350 пудов масла. Молоко закупалось у населения по 35 копеек за пуд летом и по 40 копеек - зимой. [3]

Хозяевами кустарных заводов были и представители «инородческой знати». Так, бай и зайсан Комляжской волости М.В. Тобоков выстроил в Большом Карасуке маслодельный завод и его отделение - в Салганде. Байский сын, Иван Тобоков, имел маслодельный завод в Паспауле. Эти заводы оказывали влияние на развитие близлежащих хозяйств, которые, став поставщиками сырья и стали перестраиваться на «товарный лад». Н. Богатырев писал по этому поводу следующее: «С развитием на Алтае маслоделия зажиточные кумандинцы стали больше держать коров». [1, с.5-19.]

Маслозаводы алтайцев – предпринимателей сосредоточивались преимущественно в северной части Алтая. Они были менее рентабельными и поэтому с трудом выдерживали конкуренцию с русскими предпринимателями. Типичным примером может служить конкуренция между Тобоковым и русским предпринимателем Обабковым (зятем Г. Русинова – И.Ч.). У Ивана Тобокова был маслодельный завод в Паспауле, у Обабкова – в Киске и в Ынырге. Тобоков старался дешевле платить за молоко сдатчикам, рассчитывался с ними товаром, хлебом и прочей натурой, давал товары вперед, под молоко. Обабков поставил дело иначе. Он платил сдатчикам за молоко несколько дороже и тем отбивал их у Тобокова. Своих сыновей Обабков сделал мастерами, связался с Бийской конторой скупщиков масла (с братьями Бландовыми, экспортировавшими масло в Англию), и все время заботился о повышении качества продукта. Его масло, вследствие этого, расценивалось на 2-3 рубля за пуд дороже, чем тобоковское масло, шедшее низшим сортом, вследствие несовершенства приемов обработки. В конце концов, Тобоков не выдержал конкуренции и вынужден был продать свой Паспаульский маслозавод Обабкову. [10, с. 328-329.]

Рост переселенческого движения как уже упоминалось выше, свел на нет былое хозяйственно-бытовое влияние миссионерских селений АДМ. «Жители большинства наших селений, - писал в одном из своих отчетов макарьевский миссионер, - настолько привыкли к оседлой жизни, к русскому укладу, что перечисление их в оседлое население с определенным наделом не застанет их врасплох. Фактически наши селения ничем не отличаются от соседних русских селений: все инородцы в миссионерских поселках давно оставили свои кочевые привычки, живут домами, обрабатывают определенные участки земли и т.д. Расставшись с кочевым прошлым, они понимают, что спасение их - в единении с русским народом, и охотнее пойдут навстречу всем тем начинаниям, которые будут способствовать обрусению Алтая. А последнее только тогда возможно, когда у алтайцев будет единая с русским народом вера. И мы надеемся, что остатки язычества… недолго будут бороться с христианством». [9, с.45-46.] Однако развитие капиталистических отношений и связанное с ним резкое расслоение общества, в том числе «инородческого», появление значительной группы нуждающихся, все более активизировали благотворительную деятельность Миссии. Оказывала свое влияние на этот процесс и предприимчивая часть населения, обладавшая достаточными материальными средствами.

Источники и литература

1. Богатырев Н. Об ореховом и зверовом промыслах кумандинских инородцев Бийского уезда//Алтайский сборник. Барнаул.: 1908. Т.IX.С.5-19.
2. ГААК. Ф.170.Оп.1.Д.125.Л.139.
3. ГААК. Ф.170.Оп.1.Д.147.Л.156.
4. ГААК. Ф.170.Оп.1.Д.376.Л.953.
5. ГААК.Ф.170.Оп.1Д.674.Л.191.
6. ГААК.Ф.81.Оп.1.Д.17.Л.128.
7. //Горный Алтай и его население. Барнаул.: 1903.Т.I.Вып. II. С.35-36, 111.
8. Личный архив автора.
9. //Отчет Алтайской Духовной Миссии за 1909г. Томск.: 1910. С.45-46.
10. Потапов Л.П. Разложение родового строя у племен Северного Алтая. Л, 1935. 122 с.
11. Садовой А.Н. Территориальная община Горного Алтая и Шории (конец XIX - начало XX в.) Кемерово, 1992. С.78.
12. Сатлаев Ф.А. Изучение кумандинцев в историко-этнографической литературе //Ученые записки ГАНИИИЯЛ. Барнаул.: 1969. Вып. 8. С.35-41.
13. Тарбанакова С.Н. Традиционное собирательство.//Тубалары. Горно-Алтайск.: 2008. С.143.
14. Шнейдер А.Р., Доброва-Ядринцева Л.Н. Население Сибирского края (русские и туземцы). Новосибирск, 1928. С. 82-83.

© И.Г. Черлояков, 2018