Автор статьи: Черлояков И.Г. учитель истории Тондошенской основной школы

Село Тондошка является одним из старейших населенных пунктов Турочакского района республики Алтай. Основанное еще в 1726 году¹ и с ростом переселенческого движения во второй половине XIX в. разрослось до двух деревень: Нижняя и Верхняя Тондошки. В конце XIX - начале XX в Тондошке имелось 57 дворов, в которых проживали 284 человека.²

История возведенного в селе молитвенного дома является типичной для данного региона. По воспоминаниям старожилов до строительства молитвенного дома в Нижней Тондошке два православных монаха поставили часовню,³ но со временем она обветшала и ее разобрали. В 1914 году в Верхней Тондошке был «ставлен» молитвенный дом во имя пророка Илии.⁴ Строился он на средства прихожан и русских купцов Михаила и Григория Русиновых, «коей были душой строительства». Народная память сохранила для потомков облик последнего. Он был «русоволос, телосложения плотного и очень сдержанный: рабочие, ставившие храм, никогда не слышали от него грубых слов».⁵ Местное население, неведомо почему, именовали его помещиком. Вышли же «Русиновы из богатой казачьей семьи», прибывшей на Алтай из Тобольска.⁶ Члены ее «потомственно занимались торговлей». Основная усадьба Русиновых находилась в г. Бийске, в Нижней Тондошке же – рабочая «фактория». Развивая свои дела, купец активно принимал «в работу» местное население, в том числе и инородцев. Каждому работавшему у него всегда оказывал помощь. Так, к примеру, семья Киселевых, проработав у него 8 лет, получила впоследствии от «хозяина большой крестовый дом со многими надворными постройками, а также кожевню».⁷Прослыли Русиновы среди местного населения и как честные люди. Скупая и принимая у алтайцев кожи, пушнину, рыбу, кедровый орех и мед, не допускали «обмана или обсчета своих клиентов». Завел Григорий Русинов в Тондошке и «мараловодство». На огороженной высоким заплотом из бревен территории, захватившей почти все урочище Малый Салоп, «набирали за лето живое золото» 200 его маралов. За большим тондошенским хозяйством «следил русиновский приказчик Абабков, женатый на дочери купца».⁸ У подножия же горы Малый Салоп – находилось и семейное кладбище Русиновых.

Молитвенный дом во имя пророка Илии был возведен и освящен в 1914 году священническим освящением по благословению начальника Алтайской Духовной миссии епископа Иннокентия (Соколова). К сожалению, время не сохранило для нас имени первого его священника. Правда, оно донесло до нас имя первого церковного старосты. В 1914 году таковым был Степан Мошкарев, бывший, как свидетельствует источник, из переселенцев.⁹

Что же представлял собою храм? Крестовое здание церкви было деревянным, с одной колокольней. Отведенная храму территория была огорожена. Из внутреннего убранства наиболее значительными были иконостас и храмовые иконы, из утвари же – один потир, напрестольное Евангелие и крест, праздничный подсвечник и одно паникадило, одно священническое облачение. Как видим, «имущество Ильинской церкви было небогатым». Однако со временем, благодаря, «деяниям Русиновых, оно многажды возрастет». Так Михаил Русинов пожертвовал для храма паникадило.¹⁰

В здании молитвенного дома в свободное от служб время проводила занятия миссионерская школа грамотности.¹¹ Школа – одно из важнейших составляющих социальной сферы общества. Неслучайно она занимает одно из ключевых направлений в миссионерском служении Церкви. Миссионерская школа в Тондошке находилась в ведении Кебезенского миссионерского отделения Алтайской Духовной миссии. Обучение велось бесплатно. Учебно-воспитательный процесс начинался с 1 октября по 15 мая и был рассчитан на три-четыре года. Без строгой системы экзаменов. Обучение было совместным для мальчиков и девочек, черневых татар и русских, православных, старообрядцев и язычников. По мнению миссионеров, такая система должна была смягчать атмосферу отношений в детском коллективе, создать условия для формирования уюта и дружбы, не давать повода к национальной вражде и религиозной розни.¹²

По воспоминаниям старожилов, родители-старообрядцы запрещали посещать школу своим детям. Они из любопытства тайно бегали подсматривать за обучением в школе и службой в храме «щепоточников». В целом наполняемость школы оставляла желать «лучшего». Виной тому не только предвзятое отношение старообрядцев к школе, но и непонимание образования русскими переселенцами и алтайцами, так же и сезонный хозяйственный образ жизни последних. «Если все станут писарчуками, да прикащиками кто робить то будет. Охотничать, орешничать и рыбачить», - сетовали старики.¹³

В Тондошенской миссионерской школе обучение грамоте осуществлялось на русском и алтайском языках. По-мере роста смешанного населения в связи с переселенческим движением, такое правило закрепилось во всем Кебезенском отделении. Больше внимания уделялось изучению церковно-славянской и русской грамот, Закона Божия, церковного пения и элементарных правил арифметики. В обязанности учителя, кроме воспитания и обучения входил присмотр за здоровьем учащихся.

Главная цель школы грамоты по замыслу Миссии состояла в том, чтобы вместе с грамматикой и математикой преподавали Закон Божий, закладывали основы христианской жизни. «Миссионерская школа есть не только учебное, но и миссионерско – религиозно – воспитательное учреждение, учитель и его ученики – суть живые образы христианской веры и жизни» – объяснял епископ Макарий (Павлов), начальник АДМ в начале XX века.¹⁴

Следует отметить, что жители Тондошки второе августа почитали и отмечали как свой престольный праздник. В этот день не ходили на покос, какие бы сроки ни поджимали их с сенокосом. Считалось, что сено, заготовленное в этот день, не пойдет впрок: оно или сгниет, или сгорит. А коль в этот день человек будет косить траву, то его может «убить молния».¹⁵

Кроме Ильина дня почитали тондошенцы и Сретенье Господне. Этот праздник являлся для них «съезжим», ибо на его «чествование» съезжались в Тондошку жители близлежащих сел и заимок (Петреса, Тагазы, Айрыка и др.). Прибывали гости на тройках. На дугах каждой из них были навешены колокольчики, бубенцы и шаркунцы, а гривы лошадей убраны яркими и разноцветными лентами. Богато «убирались и кошевки» (мехами, росписью, чеканкой), в которые впрягались лошади. После положенной церковной службы. Повсюду на селе устраивались игры, «угощения», сопровождавшиеся веселыми песнями и непременным посещением по случаю праздника родственников, знакомых и друзей.¹⁶ Так и жила Тондошка год за годом, десятилетие за десятилетием до памятных для всех революционных событий 1917 года.

После них, как известно, религия и Церковь в Российском государстве оказались «в невиданных досель в мировой практике условиях». Если в царской России считалось преступлением быть неверующим, а в некоторых странах, таких как Франция и США, религия отделена от государства, и верить или не верить в Бога признавалось частным делом, то социалистическое государство поставило целью преодоление религии как части системы угнетения человека.

Памятуя, что социализм и религия несовместимы, 26 октября 1917 года на основании Декрета «О земле» были национализированы церковные и монастырские земли. 2 ноября 1917 года Русская Православная Церковь, согласно «Декларации прав народов России», лилась статуса государственной религии и соответственно государственной материальной поддержки. Потом последовали другие распоряжения рабоче-крестьянского правительства, поставившие Церковь вне закона.¹⁷

Все вышесказанное, бесспорно, отразилось на судьбе Тондошки и ее жителей. После событий октября 1917 года некогда дружные прихожане в одночасье разделились на два лагеря. В связи «с изменением отношения государства к Церкви, усилилось падение нравственности». Запреты «на право жить людям по законам Церкви» породили, по словам старожилов, «всякой погани в вере», т.е. жители занялись оккультизмом: гаданиями, предсказаниями, вызыванием духов и общением с ними. Особенно сильно распространилось «это общение с нечистью», по свидетельству старожилов, в бассейне реки Лебедь и ее притоков. По их же словам, «многие русские переселенцы» (руководствуясь формулой: «Бог один, а вер много») стали обращаться за помощью при болезни и других бедах к алтайским шаманам и раскольным старцам».¹⁸ От действий колдуна Соколова умирает Михаил Русинов.¹⁹

Трудные и неспокойные времена, «падение нравов и непонятная жесточь, проявившаяся в характере тондошинцев», понудили Григория Русинова покинуть село и уйти в Прителецкую тайгу к алтайцам, с которыми был знаком не одно десятилетие. Продолжая заниматься торговлей, он посещал временами Бийск, Барнаул, Новониколаевск и различные села. Наблюдая за жизнью своих соотечественников и за теми изменениями, которые переживали они, Русинов, пришел к выводу: «Все сегодняшнее – только цветочки, за ними последуют смутные времена». Предчувствуя их, он покинул свою усадьбу и наказал новому управляющему Белову раздать «все добро людям и покинуть село». Но Белов и его помощник то ли в силу жадности, то ли неверия своему хозяину не выполнили его распоряжение и остались хозяйствовать в селе. Это самоуправство дорого обошлось им обоим: занявшие в 1920 году Тондошку красные конфисковали русиновскую усадьбу. Белов и его помощник были арестованы и как эксплуататоры трудового народа расстреляны.²⁰

Еще летом 1917 года школа грамоты, как миссионерское заведение прекращало свое существование. По решению Временного правительства все школы Алтайской Духовной миссии насильственно изымались. Передавались в ведение Министерства народного просвещения. Изменение юридического статуса не отразилось на содержании обучения в школе. По существу она все еще оставалась миссионерской. Время перестановок и «выращивания» новых педагогических кадров не пришло. Только с утверждением Советской власти в Горном Алтае. В 1923 году школа грамоты в Тондошке была преобразована в начальную школу.²¹ Символично, что теперь она размещалась в конфискованном доме зажиточной семьи.

Народное предание сохранило имена первых учителей - Ивана Прокопьевича и Николая Захарьевича Лебедева. Оба горожане. Иван Прокопьевич первым вносит в село элементы городской культуры: вечерние танцы под потифон и городскую моду в выходном костюме.

Николай Захарьевич по окончании Духовной семинарии, в 1923 году переселяется из Ленинграда на Алтай. Устраивается учителем в Тондошенскую начальную школу. Для поддержки сына приезжает и о. Захарий (Лебедев). Прихожане сразу же оценили «образованность, интеллигентность, добросердечность и трудолюбие нового священнослужителя». Он очень любил, детей и часто можно было видеть, как на исповеди собирал их под епитрахиль или приглашал для беседы на чай. Несмотря на то, что местный Ильинский приход был немалым, он «даже с радостью стал окормлять и паству Никольского (Турочакского) прихода».²²

Начавшаяся в Горном Алтае коллективизация внесла свои коррективы в жизнь Тондошки и Ильинского храма. Согласно рассказам очевидцев закрытием и ликвидацией Ильинского храма руководил председатель Тондошенского сельского Совета Иван Воробьев. Прихожане, узнав о готовящейся «ликвидации церкви», пытались «тайно спасти иконы и церковную утварь», но тщетно. Этому воспрепятствовали комсомольские активисты, отбиравшие иконы и утварь и бросавшие их в костер, возле которого они организовали «народное гулянье». Не отставал от них и председатель сельсовета, лично топтавший ногами святыни. При этом погромщики злорадно смеялись прихожанам в лицо: «Ну, где же Бог ваш? Что же он нас не наказывает, как вы говорили?» Среди прихожан, пришедших усовестить погромщиков была и Мария Васильевна Епанчинцева, жившая рядом с храмом. Она упросила комсомольцев отдать ей церковный крест (был выполнен из хорошей сосновой древесины, обитый снаружи «медью с позолотой»). Неизвестно чем они руководствовались, но крест просительнице был отдан. Когда она умерла, он был установлен на ее могиле. Таким образом, этот крест и сохранился до наших дней.²³

После ликвидации церкви ее помещение сначала приспособили под телятник, а потом - под колхозные склады, которые существовали здесь до 30-х гг., пока здание не уничтожил пожар. Пострадало и сельское кладбище, часть его была распахана и по ней пролегла полевая дорога. Народная память сохранила предание о том, что на месте разрушенного храма довольно часто слышалось церковное пение и звон колокола.²⁴

Передавали люди рассказы и о судьбе «порушителей» храма, в частности Ивана Воробьева. Последний из-за «недовольства людей за содеянное зло» жить дальше в селе не смог. Он покинул Тондошку и поселился в Артыбаше. Спустя несколько лет знакомые тондошенцы, заехали к нему в гости. Согласно их рассказам передний угол его дома был уставлен иконами, а хозяин не садился за стол, не сотворив молитвы. Когда его спросили о причине происшедших с ним перемен, он поведал следующее: «Со мной произошел случай, который изменил меня полностью. Я умер, и моя душа оказалась в очень красивом и большом селе. Отовсюду неслось дивное и прекрасное ничем непередаваемое пение, а кто поет не видно. В центре села возвышался огромный золотой крест. Я услышал голос, как бы сверху надо мной, говоривший мне, чтобы я провел жизнь в покаянии и другим говорил, чтобы каялись и молились о прощении своих грехов. Также было сказано, что я проживу недолго. Очнулся я в гробу на выносе. Меня, конечно же, все бросили и разбежались от страха». Действительно Воробьев Иван прожил еще несколько лет. Часто вспоминал бывший председатель сельсовета и незаслуженно обиженного им о. Захария. Последний же после закрытия храма дабы не навредить сыну, покинул Тондошку и перебрался на новое место жительства. Но это, увы, не спасло ни его, ни сына. В середине 30-х гг. о. Захарий был репрессирован, а чуть позже, как сын «врага народа», был арестован и Николай Захарьевич Лебедев. Его расстреляли в Партизанском логу г. Ойрот - Туры.²⁵

Казалось, что еще немного и сама память о Церкви, о духовной жизни и подвижниках канет в лету. Но вольно или невольно, желая того или нет, общество и политическая элита не смогли обойти знаменательный юбилей – «Тысячелетие Крещения Руси». Последствия, которого духовными волнами прокатились по всей стране. Ощутили это на себе и жители Тондошки. Так в августе 1991г. впервые за многие годы «безбожия» в село приезжал батюшка – о. Иоанн Лопатин – настоятель возрождающейся православной общины с. Турочак. Несмотря на свой преклонный возраст о. Иоанн исповедовал и причащал. В 1992г. массовое крещение в Тондошке совершали о. Ростислав (Киращук) и о. Георгий (Балакин). Дело духовного возрождения продолжил о. Сергий Хивинцев. В 2002 году вместе с группой православных тондошинцев установил памятный крест с молебном на месте разрушенного молитвенного дома. В настоящее время ведется работа по восстановлению Ильинской часовни в с. Тондошка.